Роковая корона - Страница 69

Вечером после ужина Мод отвела Жоффруа в сторону.

— Я должна извиниться за то, что произошло сегодня днем, — сказала она. — Я не хотела обидеть вас.

Жоффруа коротко кивнул.

— Я не так-то легко прощаю подобные поступки.

— Теперь я это понимаю и прощу прощения за свое легкомысленное поведение.

— У меня нет никакого желания прощать вас. Вы выставили меня дураком! Такое невозможно забыть. Когда вы станете графиней Анжуйской, у вас не будет возможности вести себя столь беспардонно.

Ошеломленная, Мод смотрела, как Жоффруа удаляется прочь по коридору. Снова маска соскользнула с него. Под блестящей внешностью и любезными манерами скрывались тщеславие и гордыня, злоба и ледяное сердце, не умеющее чувствовать. По спине принцессы пробежал холодок ужасных предчувствий.

21

Ле Ман и Анже, 1126 год.

На следующий день король Генрих прибыл в Руан. Закрутилась карусель церемоний: посвящение Жоффруа в рыцари, ритуал обручения, а потом — бесконечные праздники и пиры. Мод играла предписанную ей роль как бы во сне, спрятав отчаяние под напускным спокойствием.

В апреле Жоффруа со своей свитой отбыл в Анжу, чтобы подготовиться к свадьбе, которая была намечена на июнь. Мод радовалась его отъезду, но когда он уехал, к ней вернулось прежнее уныние. Принцесса всем сердцем тосковала по Стефану, который, как она, к своему огромному разочарованию, узнала, не сможет присутствовать на свадьбе. Нужно было приглядывать за делами в Уэльсе, поскольку, как объяснил отец, на границе было неспокойно. Только Стефан смог бы понять, что творится у нее в душе; и Мод рассчитывала на его безмолвную, но полную любви поддержку, которая помогла бы ей пройти через мучительную пытку свадебной церемонии. Воспоминания о кузене мучили ее ежедневно, и в памяти воскресали все новые и новые подробности их недолгого пребывания вместе.

В начале июня нормандская процессия отправилась в замок Фалька Анжуйского в Ле Ман, находящийся в Майне, где должна была состояться брачная церемония.

* * *

В день свадьбы Мод проснулась с тяжелым сердцем. Утро, напротив, выдалось ясным и безоблачным.

— Слава Создателю, дождя, судя по всему, не будет, — сказала Олдит, распахивая узкое окошко навстречу потокам солнечного света. — Сегодня семнадцатое июня, восьмой день после Пятидесятницы. Добрый день для свадьбы.

— Как бы я хотела, чтобы ты оказалась права, — ответила Мод.

Служанка надевала на нее лиловое платье, прекрасно подогнанное по фигуре.

— Ну конечно, я права, дитя мое, — отозвалась Олдит. — Когда ты наконец выйдешь замуж, все твои сомнения и страхи рассеются. Не забывай, в один прекрасный день сын, рожденный от этого брака, станет повелителем Англии, Нормандии и Анжу. Он будет самым могущественным монархом в Европе!

Мод понимала, что Олдит права, но это не приносило ей облегчения: ведь ей все равно предстоит свадебная церемония, первая брачная ночь и долгие мучительные месяцы жизни с нелюбимым мужем.

— Ты просто красавица! Королева с головы до ног, — сказала Олдит, вплетая золотую нить в две каштановые косы, падающие на грудь Мод. — Но я никогда в жизни не видела такой печальной невесты! — Олдит надела ей на голову лиловую вуаль и возложила поверх нее корону Англии, присланную королем Генрихом ради такого торжественного случая. — Надо взять себя в руки, дитя мое. Иначе анжуйцы решат, что они собрались не на свадьбу, а на похороны. Ты готова?

Мод хотела сказать, что она никогда не будет к этому готова, но лишь коротко кивнула.

Восседая на белоснежной лошади, она направилась к кафедральной церкви святого Юлиана, где, по традиции, проходили брачные церемонии графов Анжуйских. Мод старалась изо всех сил. Когда свадебная процессия проезжала по людным улицам Ле Мана, она подняла руку в жесте приветствия, заставив свои непослушные губы улыбаться.

Небо сияло нежной голубизной, сладкий ветер разносил ароматы лилий, бархатцев, роз и левкоев, в изобилии цветущих вдоль дороги. Какой торжественный день — не в пример тем, что предстоят ей в будущем.

Когда Мод доехала до церкви святого Юлиана и спешилась, ее чуть не сбила с ног волна враждебности, исходившая от группы нормандских баронов и прелатов, толпившихся в церкви. Мод знала, что они явились на свадьбу по принуждению и не скрывали гнева, вызванного коварством Генриха, который устроил этот брак, не поставив их в известность. Ей казалось, что она даже слышит их немое осуждение: подчиняться женщине-правительнице ужасно, но еще страшнее этот анжуец-консорт!

Ей попался на глаза толстый епископ Солсбери со взмокшим от пота лицом и высокий тощий брат Стефана, аббат Гластонберийский.

— Сейчас начнется церемония, — прошептал ей на ухо король.

Он взял дочь за руку, и они медленно пошли вдоль прохода между рядами. Огромное помещение церкви сияло сотнями белых свечей, витражи окон вспыхивали, словно драгоценные камни. Хор пел так громко, что Мод едва не оглохла.

Жоффруа, в великолепном сине-зеленом одеянии, в котором он был в день их первой встречи, и с неизменным желтым цветком на синей шапке, едва удостоил невесту взглядом.

До алтаря они дошли, как показалось Мод, чересчур быстро. Охваченная ужасом, она подумала, что не выдержит всего ритуала. «Стефан! — безмолвно вскрикнула она. — Стефан, помоги мне!» Она уже готова была броситься бежать обратно по проходу, но за спиной стоял отец. Мод все еще колебалась, но могучая сила отцовской воли навалилась на нее, требуя исполнить долг. Понимая, что на нее обращены взоры всех присутствующих, Мод заставила себя склонить колени перед сияющим свечами алтарем. Корона на голове задрожала, но тяжесть золотого венца внезапно подействовала на нее успокаивающе. Мод вспомнила, кто она такая: будущая королева Англии. Стараясь не терять эту мысль, ободряющую ее, как маяк среди тьмы, Мод мужественно выдержала торжественную мессу.