Роковая корона - Страница 80

— Английский епископ в поте лица возделывает свои виноградники, — сардонически пробормотал кардинал Умберто. — Он идет против пожеланий своего дяди в том, что касается престолонаследия, и, насколько я понимаю, надеется, что на трон взойдет его брат Стефан.

— А сам он станет архиепископом Кентерберийским, — добавил папа.

— Он так и светится тщеславием!

— Гмм… — Папа задумчиво почесал подбородок. — Говорят, что он ведет за собой старшего брата, как пастух — свое стадо. Для Рима это не так уж плохо. Когда король Генрих умрет, мы с большим интересом поглядим, как епископ уладит деликатное дело с графиней Анжу. Если он добьется успеха, мы окажем ему поддержку. Если же проиграет…

Папа и кардиналы обменялись понимающими улыбками.

Анри покидал Рим весьма довольный. Под пышным великолепием Священного города таились интриги и корыстные замыслы, но это ничуть не беспокоило его. Он увозил с собой в Англию не только редкие манускрипты, золотое блюдо, мраморную статуэтку и сундук с церковными реликвиями, но и твердую уверенность в том, что папа примет сторону Стефана. Анри обнаружил, что ему больше нет смысла искать способы скомпрометировать свою кузину: она все сделала своими руками. И если Мод будет продолжать в том же духе, восхождение Стефана на престол обеспечено.

24

Англия, 1129 год.

Весной 1129 года Стефан и близнецы де Бомон готовились возле королевского охотничьего домика к охоте на дикого кабана в Нью-Форесте, в шести лигах от Винчестера. Они уже собирались садиться на лошадей, когда, к удивлению Стефана, в ворота деревянного бревенчатого ограждения промчался герольд.

— Милорды! — спешившись, проговорил он. — Я прибыл из Вестминстера, чтобы сообщить вам следующее: через два дня король устраивает в Виндзоре празднество и повелевает вам явиться на него. — Герольд огляделся по сторонам. — Разве милорд Роберт Глостерский не с вами?

— Он только что отправился в лес с загонщиками, — ответил Стефан.

Уолерен де Бомон нахмурился.

— Мы приехали только вчера вечером, и уже надо возвращаться? По какому поводу праздник?

— Графиня Анжуйская возвращается в Англию, — ответил герольд.

Лицо Уолерена вспыхнуло.

— Клянусь ранами Христовыми, неужели король отрывает нас от охоты только затем…

— Можешь сказать королю, что мы, безусловно, будем присутствовать, — спокойно перебил его Робин и повернулся к брату. — Сегодня поохотимся, а завтра уедем. У нас еще много времени. — Он с улыбкой отпустил герольда.

— Не могу поверить, чтобы король позволил этой негоднице вернуться, — пробормотал Уолерен. — Ее надлежит под стражей препроводить обратно в Анжу, чтобы муж как следует выпорол ее лошадиным кнутом и отправил в монастырь замаливать грехи. Своим поведением она оскорбила самые устои брачных уз!

Охотники сели на лошадей и в сопровождении оруженосцев выехали за ограду.

— А вместо этого он встречает свою блудную дочь с распростертыми объятиями, — продолжал Уолерен.

— Ты не совсем прав, Мулэн, — отозвался Стефан, ощутивший, как затрепетало сердце при упоминании о возвращении Мод. — Госпожа Мод больше года дожидалась в Нормандии. Помнишь, как король сперва разъярился? Он поклялся, что его дочь останется там до тех пор, пока не сгниют ее кости. Я не знаю, что заставило его переменить решение.

— Судя по всему, общественное мнение теперь на ее стороне, — предположил Робин, — и король достаточно мудр, чтобы понимать это. Всем известно, что именно он принудил ее к браку с анжуйцем, а бросив мужа, она весьма возвысилась в глазах баронов и простого люда.

Через несколько секунд друзья углубились в непроходимую чащу, и Стефан с трудом мог поверить, что они находятся на расстоянии броска копья от охотничьего домика.

Уолерен пригнулся, чтобы не напороться на низкую ветку.

— Никогда не думал, что доживу до такого дня, когда женщина бросит законного мужа, а люди будут восхвалять ее за это!

— О, но ведь ее муж — анжуец, — заметил Стефан, весело переглянувшись с Робином.

Стефан и близнецы де Бомон, в одинаковых льняных туниках, мягких чулках из телячьей кожи и коротких куртках без рукавов, пробрались на небольшую поляну, поросшую чертополохом, ежевикой, дикими розами и наперстянкой. Здесь они придержали лошадей. Следом за ними пешком подошли конюхи и псари, ведущие на поводках гончих. Собаки взвизгивали и рвались с поводков.

— Загонщики разыскали следы кабана? Кто-нибудь слышал звуки рога милорда Глостерского? — спросил Стефан Джерваса, когда оруженосец подъехал ближе к нему.

— Ни следов, ни графского рога, — ответил тот. — Приказать, чтобы спустили собак?

— Нет, пока мы не отыскали следов кабана, не надо. Мы немного подождем здесь, может быть, Роберт протрубит.

Уолерен многозначительно переглянулся с братом.

— Эти неожиданные симпатии к мадам императрице… как ты думаешь, насколько далеко они зайдут? Надеюсь, не настолько далеко, чтобы признать ее нашей королевой.

Стефан задумался над тем, какие интриги зарождаются в уме Уолерена, но лицо его оставалось бесстрастным.

— Охотно или нет, — ответил он, — но лорды принесли присягу моей кузине. Думаю, что и ты был среди них. Всех нас связывает клятва. Все дело в этом.

Уолерен окинул его проницательным взглядом.

— Неужели может связать клятва, к которой принудили?

— Некоторые станут отрицать, что присяга была принудительной. Вопрос еще открыт, и его предстоит решать Святой церкви. Я не слышал, чтобы Рим высказывался против решения короля. И вообще не намерен обсуждать с вами вопросы теологии.