Роковая корона - Страница 50

Мод застыла на троне: ультиматум Честера потряс ее даже больше, чем недавняя выходка Стефана. Это был открытый вызов королю, и Генрих должен был либо пойти на условия Честера, либо смириться со всеми последствиями отказа. И хотя отец не говорил ни слова о ее будущем супруге — разве что в самых общих выражениях, — Мод обладала достаточным благоразумием, чтобы понять: без мужа она не останется. Однако, поскольку ей предстояло стать полновластной королевой, она не знала, какую именно роль будет играть король-консорт в такой необычной ситуации, и решила при ближайшем удобном случае обсудить этот вопрос с отцом.

А сейчас Мод пыталась заглянуть в лицо королю Генриху, который, выпятив челюсть, с откровенной враждебностью смотрел на Честера. Она понимала, что отец напряженно обдумывает сложившееся положение: он не мог причинить графу Честеру ничего дурного, поскольку лорды были на его стороне, и по той же причине не мог ответить на требование Ренальфа прямым отказом. Как же избежать ловушки?

— Само собой, лорд Честер, — ответил Генрих мягким голосом, от которого у Мод тем не менее кровь застыла в жилах. — Если такова воля моих лордов, мне не остается ничего иного, как подчиниться ей. Мод не выйдет замуж без согласия моих советников.

— Можете ли вы поклясться в этом, сир, на священных реликвиях? — Честер указал на шкатулку из слоновой кости.

Лицо короля налилось кровью, но он сдержался, заставил себя улыбнуться и щелкнул пальцами. Дворецкий выступил вперед. Генрих указал на шкатулку с мощами; дворецкий поднял ее и протянул королю. Возложив ладонь на шкатулку, Генрих поклялся не выдавать Мод замуж за того, кто не получит одобрения совета.

Мод вздрогнула от дурных предчувствий. Интуиция подсказывала ей, что король вовсе не собирается советоваться с баронами по поводу ее свадьбы. Но лорды приняли его клятву с шепотом одобрения. Шкатулку снова поставили рядом с Мод, и Честер преклонил колени для присяги. Его лицо, украшенное длинными каштановыми усами, светилось полным удовлетворением.

Дальше церемония шла гладко, без каких-либо проявлений враждебности или гнева, намеки на которые Мод уловила в канун Рождества. Быть может, с Божьей помощью, лорды все-таки признают ее королевой.

* * *

Зима 1126 года выдалась спокойной. Январь сменился февралем, а за февралем наступил март. Мод была так занята, что почти не заметила, как пришла весна. После церемонии присяги она все свое время посвящала обучению: отец каждый день давал ей подробные инструкции относительно управления государством. Готовность овладевать знаниями, хорошая память и понятливость, а также прекрасная осведомленность в том, что касалось состояния дел в Европе, быстро помогли ей завоевать уважение и одобрение отца. Мод понимала, что король доволен — и удивлен. Поэтому время, которое она проводила с ним, оказалось необычно приятным.

Даже лорды постепенно, хотя и с трудом, привыкали к новым обстоятельствам. Мод была чрезвычайно рада изменениям, произошедшим в ее судьбе, и если бы она могла бывать в обществе Стефана хоть немного чаще, ей вообще не на что было бы жаловаться. После церемонии присяги она виделась с кузеном очень редко. Мод гадала, не сердится ли он на нее до сих пор из-за того, что она встала на пути его честолюбивых планов. Может быть, кузен именно поэтому избегает ее? Этот вопрос мучил ее постоянно, и в конце концов она спросила Роберта, не держит ли Стефан на нее зла.

— Не в его привычках долго переживать из-за чего бы то ни было, — медленно ответил Роберт. — Но, естественно, утратить надежду на корону для него тяжело. Впрочем, я не сомневаюсь, что со временем Стефан оправится от этого удара. Потерпи. А вот его брат, по-видимому, принял эту потерю куда ближе к сердцу. Он надеялся, что станет архиепископом Кентерберийским после того, как Стефан взойдет на трон и нынешний архиепископ умрет.

— Неудивительно, что он так холоден со мной, — отозвалась Мод. — Но аббат глупее, чем я думала. В конце концов, что помешает мне одарить его той же самой милостью, если я в свое время взойду на трон? Ему лучше постараться завоевать мое расположение, чем злиться на меня.

Роберт рассмеялся.

— Мне кажется, что принять милость от женщины для него хуже анафемы.

«Как это типично для священника», — подумала Мод. Однако все, что ей оставалось, — ждать, пока оскорбленное самолюбие Стефана исцелится.

Однажды днем в конце марта Мод направлялась через двор Вестминстерского замка к маленькому помещению в юго-восточном крыле, где они с королем ежедневно встречались: Генрих продолжал заниматься с ней, готовя будущую королеву. В потемневшем небе сгущались серые облака, с севера дул сырой ветер. Во дворе кипела обычная бурная деятельность: оруженосцы начищали охотничьи рога и пики, егеря натаскивали лохматых борзых, сокольничьи упражнялись с охотничьими птицами.

Мод уже поднялась до середины узкой каменной лестницы, когда внезапный стук копыт за спиной заставил ее обернуться. Во двор въезжали три всадника. Сердце Мод забилось чаще, когда она узнала Стефана и близнецов де Бомон. Конюхи торопились принять взмыленных лошадей, и всадники спешились. Лицо Стефана раскраснелось от быстрой скачки; он запрокинул золотоволосую голову и расхохотался над какими-то словами Робина Лестерского, а затем по-дружески обнял его за плечи. При виде высокой худощавой фигуры Стефана все в душе Мод перевернулось.

Кузен заметил ее и, что-то сказав близнецам, направился к ней.

— Какая удача, — произнес он. — Я приехал в Вестминстер специально, чтобы увидеться с вами. Мы с Матильдой месяц с небольшим провели в нашем имении в Ланкастере, и только в этом причина моих редких визитов.