Роковая корона - Страница 189

189

— Я оправдаю ваше доверие, мадам, — наконец произнес он. — Клянусь головой моего прапрадеда, великого Завоевателя; клянусь головой моего деда Генриха! Я не посрамлю великой чести, которой вы меня удостоили!

Генрих всегда знал всю глубину тщеславия своей матери и слишком хорошо понимал, чего ей стоил этот поступок. Он поклялся перед Господом, что ей никогда не придется раскаяться в своем решении. Но из глубины его души уже поднималось новое, всепоглощающее чувство торжества: Нормандия теперь принадлежит ему. Следующей будет Англия!

27

Нормандия, 1151 год.

Прошло восемнадцать месяцев с того дня, как Людовик Французский официально признал Генриха герцогом Нормандии. За это время, к огорчению Мод, французский король с помощью принца Эвстейка Английского вторгся в пределы Нормандии. Мод опасалась, что начнется настоящая война. Но Людовик неожиданно заболел, и военные действия тут же прекратились. Бернард Клервосский начал мирные переговоры, провозгласив, что Божественное вмешательство предотвратило кровопролитие. Эвстейк был вынужден вернуться в Англию.

Генрих в сопровождении Жоффруа отправился во Францию, чтобы принести вассальную присягу королю Людовику. Поскольку предполагалось, что их путешествие займет десять дней, Мод согласилась остаться и присмотреть за порядком в Нормандии. По правде говоря, она обрадовалась этой короткой передышке. После смерти Матильды Мод все время думала о Стефане. Теперь ее кузен овдовел… Вспоминает ли он о ней? Она стыдилась этой нелепой мысли, тем более что все еще была замужем за Жоффруа, заклятым врагом Стефана. «О Матерь Божья, кончится ли когда-нибудь это ужасное противостояние?» — в отчаянии думала она. Но конфликт продолжался и в следующем поколении: теперь враждовали Генрих и Эвстейк, единокровные братья.

В Париже прошла церемония присяги, но Жоффруа и Генрих не возвращались. До Мод дошли тревожные слухи о том, что Генрих влюбился в жену Людовика, Элеонору Аквитанскую. Французская королева, женщина редчайшей красоты и сильной воли, владела самой богатой областью Франции. Ходили слухи, что, поскольку Элеонора не смогла родить наследника, Людовик, с благословения Святой церкви, собирался расторгнуть брак на том основании, что он состоял со своей женой в слишком близком родстве Элеонора приходилась ему троюродной или четвероюродной сестрой.

Наконец Генрих вернулся один. Он сообщил матери, что граф решил посетить Анжу и взглянуть, как его второй сын Жоффруа справляется в отсутствие отца с анжуйскими владениями. Сидя в своей комнате на следующее утро после возвращения Генриха, Мод заметила, что сын, покачивающийся в деревянном кресле и протянувший ноги в сапогах поближе к камину, похож на самодовольного кота. Значит, слухи были правдивы. Мод выпроводила служанок и опустила на колени вышивание.

— Я слышала, что ты подружился с женой Людовика, — сказала она, напрямую приступая к делу.

— Скоро она будет женой не Людовика, а моей.

Мод задохнулась от изумления и до крови уколола себя иголкой.

— Значит, развод состоится!

— А вскоре после него — свадьба. Ты не против?

Усилием воли Мод скрыла от сына свое потрясение.

— Что это меняет? Какая тебе разница, против я или нет? Впрочем, я понимаю достоинства Элеоноры. Если к Нормандии присоединить Аквитанию, а впоследствии — и Анжу, то в один прекрасный день в твоем распоряжении окажется больше земли, чем у короля Франции. Ты станешь самым могущественным властелином к западу от Рейна. — Немного помолчав, она добавила. — И самое главное, конечно, что у тебя появятся средства, необходимые для вторжения в Англию.

Генрих широко ухмыльнулся.

— Я знал, что ты сразу же поймешь самую суть дела. Людовику придется не по душе, что я получу герцогство Элеоноры, но… — Он пожал плечами.

— Сынок… — Голос Мод дрогнул. У Генриха были все основания радоваться потрясающим перспективам, и все же она не могла окончательно преодолеть сомнения по поводу этой искушенной женщины, бывшей старше Генриха на одиннадцать лет. — Ты любишь ее?

Генрих удивленно взглянул на мать.

— Что за необычный вопрос? Имеет ли это какое-нибудь значение? Мы во всем друг другу подходим. Она станет хорошей женой и родит мне сыновей. В конце концов я готов пойти на все, чтобы завоевать Англию. Кому, как не тебе, понять меня? После всего, через что мы прошли, после кровопролитных сражений, после стольких потерь корона уже почти у нас в руках.

Мод промолчала, вспоминая краткие дни своего торжества в Винчестере, когда она верила в собственную неуязвимость, находясь на волосок от трона. Прав ли Генрих в своих рассуждениях, включая высказывание о несущественности любви? Мод не смогла ответить себе на этот вопрос.

* * *

Не прошло и недели со дня возвращения Генриха из Парижа, как в большой зал Руанского дворца, вскоре после вечерни, вошел гонец из Анжу. Мод и Генрих сидели за ужином.

— Милорд! Графиня! — запыхавшись, проговорил гонец. — Я привез печальную весть от ваших сыновей из Анже. Граф Жоффруа умер.

Мод застыла от потрясения.

— Умер? — Генрих вскочил на ноги.

— По дороге в Анжу он перегрелся на солнце и решил освежиться в прохладных водах Луары. На рассвете у него началась лихорадка, а на следующий день он скончался.

Мод не в силах была поверить в смерть мужа. Она никогда не любила Жоффруа Анжуйского и даже не испытывала к нему симпатии. Сердце ее принадлежало другим людям. Но она родила Жоффруа двух сыновей, уважала его как хитрого и опытного полководца, восхищалась его неожиданной проницательностью, проявившейся, когда Жоффруа стал управлять одновременно Нормандией и Анжу. Без него герцогство больше не будет принадлежать Генриху. На протяжении двадцати с лишним лет Мод и Жоффруа объединяли общие цели, общая жизнь. Она не могла искренне оплакивать его, но от души жалела, что ее муж не увидит, как Генрих станет герцогом Аквитанским, а она сама — королевой Англии.

189