Роковая корона - Страница 139

139

— Господи, нескольких медных пенсов было бы вполне достаточно, — проворчал Уолерен. — Вы дали ему больше, чем эти простолюдины видели за всю свою жизнь! Не стоит их баловать.

С вызовом глядя на него, Мод добавила еще пять монет. Краем глаза она заметила тень улыбки, тронувшую аскетические губы епископа Винчестерского, и поняла, что ее поступок вызвал у него то одобрение, которого она никогда не добилась бы словами. Сегодня ей приоткрылась еще одна черта честолюбивого и хитрого прелата, которого она всегда считала своим врагом и покровителем Стефана. За холодной, надменной внешностью скрывалось сердце, способное сострадать несчастьям угнетенных и нуждающихся. Это делало его почти человечным.

Уолерен только захлопал глазами от гнева, прыгнул на лошадь и, взбешенный, помчался по дороге, махнув своим рыцарям. Те последовали за ним.

Анри помог Мод сесть на лошадь, и отряд снова тронулся по пыльной дороге. Пока они ехали рысью на запад, вслед заходящему солнцу, Мод убеждала себя, что ее вины в уничтожении деревни не было. Несправедливость, жестокость, бессмысленные разрушения, загубленные жизни — все это горестные следствия войны. Только что, сегодняшним утром, она подумала о Стефане с болезненной нежностью, но сейчас снова напомнила себе: он украл то, что по праву принадлежит ей. Это он разрушает страну, а не она. Когда корона будет на ее голове, она залечит раны королевства и возместит ущерб, нанесенный ее подданным. Мир и порядок должны быть восстановлены, как было во времена ее отца. Она станет Справедливым Львом, который снова придет в Англию.

8

Линкольн, 1141 год.

Утром второго февраля Стефан отворил дверь своего лазурного шатра и вгляделся в серый рассветный туман. Вот уже целый месяц он со своей армией стоял лагерем в обнесенном стеной городе Линкольне и сегодня наконец должен сразиться с врагом. Это сражение необходимо выиграть, чтобы переломить судьбу, которая почти отвернулась от него. За последние шестнадцать месяцев — с тех пор, как он так опрометчиво позволил Мод покинуть Арундель — страна была ввергнута во всеобщую гражданскую войну. Из своей резиденции, находящейся в Бристоле, в хорошо защищенной крепости Роберта, Мод весьма преуспела, объединив вокруг брата поразительное число приверженцев. Мятежники, прежде добивавшиеся единичных успехов, теперь превратились в объединенную оппозицию, гораздо более сильную, чем Стефан мог предположить. И в этом он мог винить только себя.

— Подай мне доспехи, — сказал Стефан Болдуину Фицджильберту, прислуживавшему ему. — Вот-вот зазвонят к утренней мессе.

Туман рассеялся, и Стефан заметил, что охрана замка Линкольн угрожающе расположилась на склоне над его лагерем. Несмотря на то, что замок выдерживал тяжелую осаду с тех пор, как Стефан прибыл сюда, гарнизон, размещенный Ренальфом Честерским, продолжал стойко держаться. При мысли об изменнике-графе Стефана охватил убийственный гнев. Честер, дожидающийся благоприятного случая, явно задумал отомстить ему — еще с тех пор, как он отдал родовое имение графа в Карлайсле королю Давиду. Пока Стефан был занят другими делами, Честер захватил его замок в Линкольне, а в ту ночь, когда прибыла королевская армия, бежал из замка, оставив на произвол судьбы жену и брата.

Затем предатель заключил договор со своим зятем Робертом Глостерским. В ответ на данную Ренальфом клятву верности Мод Роберт согласился помочь ему собрать большую армию, чтобы разбить силы Стефана и освободить заложников в замке. Глостер и Честер шли вместе со своей армией много дней и ночей и, переправившись через реку, появились возле Линкольна в предрассветный час. Было слишком темно, чтобы определить, велики ли силы врага, но Стефан опасался самого худшего.

Оторвав взгляд от ненавистного замка, он позволил Фицджильберту одеть его к бою: длинная кольчуга, под которой кожаная с подбивкой туника; кольчужные латы для защиты ног; поверх кольчуги — длинная безрукавка; кожаная перевязь для меча; остроконечный шлем, треугольный щит и, наконец, стальной дамасский меч.

Колокола зазвонили к приме. «Я готов, — подумал Стефан, — готов пожать плоды победы… или умереть в сражении, как должно воину». Он вышел из шатра и быстрыми шагами направился к кафедральному собору.

* * *

Когда месса в соборе Линкольна подходила к концу, тонкая освященная восковая свечка в руке Стефана внезапно надломилась и пламя погасло. Вскоре после этого, в тот момент, когда епископ Линкольна призывал Господа благословить приближающуюся битву, на алтарь упала дарохранительница со святым причастием. Это были весьма дурные предзнаменования. Поднялась ли рука Господня против Стефана из-за того, что он захватил трон? Или потому, что предал Святую церковь? Его охватил такой страх, что он с трудом дослушал заключительное обращение епископа к Божьей милости о ниспослании победы королю и его призыв к воинам быть сильными и мужественными.

Когда церемония закончилась, Стефан покинул собор и собрал всех командиров на последний совет.

— Я бы попытался добиться временного перемирия, сир, — посоветовал граф Алан из Бретани. — Предзнаменования неблагоприятны.

— Я тоже так думаю, — сказал Уолерен Мулэн. — В результате неожиданного присоединения валлийцев к армии Глостера и Честера вражеская армия стала численно превосходить нашу. Нам нужно собрать больше воинов и оружия, прежде чем отважиться на сражение.

Раздался согласный хор голосов остальных баронов.

Стефан стиснул зубы; глаза его внезапно сверкнули решимостью.

139